***

Возможно, ль в жизни не писать о жизни?
Возможно, ль спеть о смерти губами мёртвой канарейки?
Возможно, я возьму пол-литра телогрейки
И осушу пол стопки душегубки,
Что б рассказать тебе о мясорубке бытия.

Но ты, не я, а я не Бог.
Точней не бог весть, что.
Ещё точней, не чёрт весть, где-то.
Но осязай мои слова глазами
И, ты узреешь перезревший плод Адама,
Как сахарное яблоко его подруги.

А я, утопший в чреве зазеркалья,
Проснусь позавчерашним откровением
И вновь спою исповедальные угрозы.
Сминая розы о шипы прозрения.

Снимая канарейку с дерева познания добра и зла.

                      ***

         …ДЕНЬ ПРОШЁЛ
День прошёл синеглазой, вспотевшей, хромой бегемотицей.
Саблезубо-покорной синицей вгрызаюсь в толпу.
Подскажите мне крошку хотя бы сверкающей истины.
Покажите мне ту, что поёт на лету.

Я такой же, как все, тоже в мире от скуки барахтаюсь.
Еду в лифте на триста какой-то этаж.
И мне хочется верить, что это моё настоящее.
В то, что это взаправду, что  всё – не мираж.

А толпа ухмылялась ехидно и глупо, и пасмурно.
И чему-то учила. Чему, не пойму.
Может, просто тому, как бить морду, смеясь, не по паспорту.
И танцуя ламбаду, сношаться у всех на виду.

Кто-то вырвал мне зуб впопыхах, слава Богу, не мудрости,
Как теперь грызть гранит подскажи, если всюду кисель?
Может сердце спасёт не рифмованный, с ломанным ритмом стих,
Или Абра с Кадаброй слезами постелют постель?

Напишу на заборе поэму в три буквы – культ фаллоса,
Разукрашу себя в черно-белое, будто бы в цвет.
Я теперь слишком ясный для ваших нелепых снов.
Я уже слишком видный, но видишь – меня уже нет.

        
День прошёл. Из под века нелепое вылилось.
Прямо в стопку, на стопку стихов.
Я запил его соком берёзовой нежности
И ушёл от толпы, в храм юродивых песен волхвов. 

                        ***

Кто-то тихо играл на свирели.
Где-то громко литавры взрывались.
Под забором спивались убогие,
В небоскребах, слетаясь надменными.

Наигравшись в перерождение,
Застывая в невидимых позах,
Вышел Бог
В своём скромном величии,
Умоляя низвергнуть Писание.

Пастухи
Перекрасившись в кроткие,
За юродивых прятались,
В пьяное.
Где кнуты переплавили в пряники,
Там бездушных росли подзатыльники.
Воспевая от серости серое,
Словно в небе не видели радуги.

А Поэты –
Всего лишь глашатая,
Молча плакали –
Каждый по-своему.
Кто-то вырезал вены в истерике,
Кто-то пулю с петлёй,
Чтоб по-взрослому…

И в апреле завяли подснежники,
Как бывает весной, после праздников.
Как бываем мы все после радости,
И не надо нам тридцать сребреников,
Дайте мяса и женщин для храбрости.
И накапайте водки для запаха.

Я же буду вам братом неназваным.
А по будням карманным фонариком.
А хотите, мы вместе повесимся,
На сегодняшних сказках про главное.

  ***

Ты просто доктор –
Главное, не навредить.
Слова
Как разноцветные гранаты.
Под неба куполом,

Во сне,
Как по канату.
С пером в руке,
Под возгласы толпы.
И так любой из нас,
Кто режет плоть души.
Кто лепит буквы,
Штопая строкою.

Мы просто доктора –
Одной ногой над пропастью,
Другой – над собственным тщеславьем
Слагаем мифы
О добре и зле.
Но чаще
О себе
Любимых,
Одиноких.
А если тихо крикнуть,
В пустоту,
В безбрежность,
Как в святой колодец,
В который не плевал
Ленивый
И юродивый,
Слепой
Всего два слова –
Я ЛЮБЛЮ,
Услышишь эхо
Собственного сердца.
Ты просто доктор –
Главное, спасти
Безногих мальчиков,
Что не едят варенье,
И девочек,
С глазами проституток,
И себя,
Шагающего по канату.
С последним литром крови,
Как с надеждой на спасенье
И на то,
Что кто-нибудь услышит
И, может быть,
Заштопает себя
Твоей строкой,
Своим безвинным сердцем.
И, улыбнувшись, скажет:
«Мне не одиноко,
Я люблю…»
Ты просто доктор –
Помни
И лечи.